В сиськах правды нет, но нет ее и выше (с)
Название: Du Riechst So Gut (с)
Автор: OllieT
Бета: не бечено
Пейринг: Пруссия/Италия
Рейтинг: R
Дисклеймер: Хеталия принадлежит Химаруе
Размещение: с моего разрешения
Предупреждение: во-первых, это абсолютное АУ. Исторического обоснуя тоже нет, герои авторски мной заООСены. Писалось, просто потому что мучало) Мне всегда было не понятно, как Гилберт со своим то характером мог быть священником, да, его орден был религиозным, но все равно мое представление священников с образом прусса ни разу не совпадает Х) И потому, я решила, что нужно мой протест выразить вот таким специфичным образом))) А что касается Италии... Мне просто надоело видеть его кавайной глупой някой ^__^ Вообщем... оно несколько неожиданно, так что, тем, кто не любит сюрпризы, лучше не лезть)))
Der Wahnsinn
Ist nur eine schmale Brucke
Die Ufer sind Vernunft und Trieb (с)Безумие –
Это узкий мостик
Между берегами разума и инстинкта. (с)
- Да прибудет с тобой воля Господня, да прибудет с тобой благословение Его, - мягкие, слегка мозолистые пальцы наставника коснулись лба, затем подбородка и обеих щек, освещая крестным знамением.
Прошло около двух недель с тех пор, как Гилберт стал священником. Теперь он мог сам проводить таинства, за которыми так внимательно наблюдал с самого детства: брак, крещение, проповеди. Сердце его радостно трепетало каждый раз, когда прихожане обращались к нему за советом или приходили на исповедь. Он был самым молодым священнослужителем в приходе и от того, чувствовал себя еще более значимым теперь, сравнявшись с куда более старшими братьями. Вызванный однажды в келью наставника, Гилберт даже не мог предположить, что за миссия его ждет и, конечно же, не понимал, от чего его учитель вдруг ссутулился и стал словно бы на десяток лет старше, чем был.
- Ныне днем к нам приходил староста деревни, что в нескольких милях к северу от монастыря. Слезно умолял о помощи и спасении. Говорил, будто поселился в их деревне монстр, перебил весь скот, разорил урожаи, сморил голодом детей и растерзал родителей. Вверяя его описаниям, зло избрало жертвой душу невинного юноши, и спасти его теперь может только Господь, при помощи нашей веры, - наставник замолчал. Тишина была долгой. Взяв в руки Евангелие и четки из красного дерева, учитель протянул их ученику. – Советом епископов было принято решение направить тебя, сын мой, провести это опасное таинство. Ты помнишь все мои учения?
- Да, преподобный. Я готов отдать жизнь во имя воли Господней и спасти невинную душу, – лицо молодого священника оставалось спокойном, хотя все нутро его ликовало. Как бы не была сильна вера в Бога, сердце юноши отказывалось верить в существование зла во плоти. И потому, Гилберт не сомневался, что одержимые, в большинстве своем, всего лишь несчастные, свихнувшиеся больные, которым облегчение принесет только смерть, во имя Господа, конечно.
- Тогда иди и принеси слово Божье в их отчаявшиеся души и помни, не дай дьяволу обмануть себя, не дай совратить и погубить…
- Да, святой отец… - склонившись, Гилберт коснулся губами тыльной стороны ладони наставника и поспешно покинул его келью.
Не привыкший медлить, молодой священник тут же отправился в путь, преисполненный гордостью и воодушевлением. Но чем ближе подходил он к проклятой деревне, тем темнее становилось небо над головой, тем тоньше были ветви у иссушенных деревьев, тем тише становилось вокруг. Ни птиц, ни животных, только собственное шумное от быстрого шага дыхание. Встречать его вышел деревенский староста, без единого слова, проводил он молодого священника к стоящему отдельно от остальных домов сараю. Земля вокруг него была выжжена. Гилберт нахмурился, но спрашивать ничего не стал. Без сомнения он распахнул двери.
- Вы со мной не пойдете? – поинтересовался священник, у мужчины.
- Простите, святой отец… - староста виновато потупил взор и поспешил оставить собеседника.
Гилберт проводил его взглядом и прошел в сарай, подумав о том, что возможно так даже лучше.
Первое, что заметил молодой священник – кровь. Ее было не просто много, она была повсюду: на стенах, на земле, на деревянных подпорках, скудный стог сена, забытый в углу, и тот был алого цвета. В нос ударил тошнотворный запах тления, Гилберт ощутил, как слегка закружилась голова, и участилось дыхание. «Господь Всемогущий… что же здесь произошло?!»
Прижимая к сердцу Священное Писание, молодой священник подошел к одной из подпорок, от которой вглубь сарая тянулась толстая, вероятно, из каленого железа, с примесью освященного серебра, цепь. Сердце билось слегка беспокойнее, чем хотелось бы. Гилберт вовсе не боялся, нет, но, вглядываясь в полумрак помещения, он и представить не мог, что зло способно принимать такие невинные формы. Свернувшись калачиком, у противоположной стены спал мальчик, на вид ему было лет 17, не больше, на шее его покоился тяжелый металлический ошейник, к которому крепилось основание цепи. Ресницы чуть подрагивали, и сон казался ангельским, если бы не безобразные, кровоточащие царапины на руках, многочисленные синяки и кровоподтеки на теле и темно-бордовые разводы на сорочке, в которую мальчик был одет. Стоило Гилберту сделать шаг навстречу, и юноша зашевелился. Звякнула цепь, мальчик поднял голову, обращая внимательный взгляд на священника. Гилберт готов был поклясться, что в глазах этого ребенка было что-то неземное, не дающее отвести взор.
- Я пришел помочь тебе… - священник опустился на колени перед юношей и улыбнулся.
Мальчик молчал, внимательно разглядывая собеседника. Гилберту стало не по себе. «Как будто видит меня насквозь…»
- Как тебя зовут?
- Феличиано… Святой отец… - мальчик облизал губы, что ярко-алым пятном выделялись на бледном, худощавом лице. В голосе его сквозила насмешка. Священник нахмурился.
- Знаешь ли ты…
- Да, я знаю в чем меня обвиняют и хочу исповедаться… Не дадите ли Вы мне руку, святой отец, если, конечно, не боитесь… - Феличиано слегка подался вперед.
Теперь молчал Гилберт. Разум подсказывал ему о начале игры, финал которой слишком неопределен для того, чтобы оступиться. «Что-то не так с этим мальчишкой… Но… не могут же быть эти бредни про одержимость правдой?» - священник был все же слишком молод, чтобы отказываться от азарта и гордыни, и потому протянул руку, ладонью вверх, но не смог сдержать дрожи, когда ее коснулись холодные пальцы.
- У Вас приятный запах… Не такой, что был у всех этих старикашек… - только сейчас, Гилберт обратил внимание на щепки от разломанных распятий, что окружали пространство. - Они как будто усохли изнутри, в них не было ничего кроме слепой веры в то, чего и нет вовсе… Оградить себя от лучшего, что есть в мире, но ради чего? Ради эфемерной святости? Но ты не такой… - мальчик усмехнулся, кончик языка прошелся по раскрытой ладони. Гилберт вздрогнул и дернул руку на себя, но тут же поморщился, ощущая, как острые ноготки до крови впились в запястье. - …о нет… Гордость, тщеславие, алчность… Удивительно, что в этот раз отправили тебя… С таким то набором… Хотя… возможно, они понадеялись на твою молодость… силу… - довольно облизнувшись, Феличиано внимательно взглянул на священника, провел пальцами по щеке, по шее, пока не опустился на грудь. – Знаешь, какой мой любимый грех? – задумчиво проговорил юноша, разглядывая небольшой, серебряный с позолотой крестик, что Гилберт получил в подарок от наставника. – Похоть… - сжав в ладони цепочку, Феличиано дернул священника на себя. Это мало было похоже на поцелуй, скорее на укус, и подтверждением тому был медный привкус во рту и тонкая алая струйка, скользнувшая из уголка губ на подбородок.
- Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, omnis satanica potestas…* - зажмурившись, зашептал Гилберт, в отчаянии, сжимая свободной рукой Библию. Мальчик расхохотался.
- …omnis incursio infernalis adversarii, omnis legio, omnis congregatio et secta diabolica…* - священник ошарашено распахнул глаза, услышав продолжение из уст Феличиано. – За последние две недели я слышал это столько раз, что успел выучить наизусть… хотя, ни один не прочел обряд до конца… - юноша хищно оскалился и вдруг отпустил кровоточащее запястье Гилберта. – Продолжайте, святой отец… - с улыбкой предложил он.
Сердце Гилберта бешено колотилось, руку саднило, а в голове не укладывалась реальность происходящего. «Господь Всемогущий, помоги мне… не дай сбиться, не дай оступиться, да убереги от пекла адского…»
- …in nomine et virtute Domini Nostri Jesu, Christi…* - дрогнувшим голосом продолжил священник, с ужасом понимая, что не может оторвать взгляда от плавных движений юноши. От того, как он, прислонившись спиной к стене, задирает край сорочки, разводя в стороны колени, демонстрируя наготу, как водит ладонью по внутренней стороне бедра, шумно выдыхая сквозь приоткрытые, слегка обветренные губы, как ласкает собственную плоть, неспешно скользя пальцами вверх-вниз, как облизывает пальцы другой руки и толкает их внутрь себя, а после сладко стонет.
«Я не был к этому готов, я не был к этому готов, я не был к этому готов… Господь… я… проиграл?»
Медленно, словно во сне, Гилберт отложил Библию, снял с себя крест и с пояса – четки, затем взглянул на улыбающегося мальчика. Не было в нем больше ни капли невинности, только адская, животная похоть, и Гилберт чувствовал, как она оплетает сетями его тело, сердце и душу. Оставляя все новые и новые синяки на бледной коже, не чувствуя боли от раздираемой ногтями спины, до хруста сжимая тонкие запястья, снося, острые, как бритва, клыки и вбиваясь в податливое тело, истекая потом и кровью, Гилберт все отчетливее понимал, что церковь не была его призванием, одной веры никогда не бывает достаточно…
* текст подлинного римского обряда изгнания бесов, демонов, злых духов.
Автор: OllieT
Бета: не бечено
Пейринг: Пруссия/Италия
Рейтинг: R
Дисклеймер: Хеталия принадлежит Химаруе
Размещение: с моего разрешения
Предупреждение: во-первых, это абсолютное АУ. Исторического обоснуя тоже нет, герои авторски мной заООСены. Писалось, просто потому что мучало) Мне всегда было не понятно, как Гилберт со своим то характером мог быть священником, да, его орден был религиозным, но все равно мое представление священников с образом прусса ни разу не совпадает Х) И потому, я решила, что нужно мой протест выразить вот таким специфичным образом))) А что касается Италии... Мне просто надоело видеть его кавайной глупой някой ^__^ Вообщем... оно несколько неожиданно, так что, тем, кто не любит сюрпризы, лучше не лезть)))
Der Wahnsinn
Ist nur eine schmale Brucke
Die Ufer sind Vernunft und Trieb (с)Безумие –
Это узкий мостик
Между берегами разума и инстинкта. (с)
- Да прибудет с тобой воля Господня, да прибудет с тобой благословение Его, - мягкие, слегка мозолистые пальцы наставника коснулись лба, затем подбородка и обеих щек, освещая крестным знамением.
Прошло около двух недель с тех пор, как Гилберт стал священником. Теперь он мог сам проводить таинства, за которыми так внимательно наблюдал с самого детства: брак, крещение, проповеди. Сердце его радостно трепетало каждый раз, когда прихожане обращались к нему за советом или приходили на исповедь. Он был самым молодым священнослужителем в приходе и от того, чувствовал себя еще более значимым теперь, сравнявшись с куда более старшими братьями. Вызванный однажды в келью наставника, Гилберт даже не мог предположить, что за миссия его ждет и, конечно же, не понимал, от чего его учитель вдруг ссутулился и стал словно бы на десяток лет старше, чем был.
- Ныне днем к нам приходил староста деревни, что в нескольких милях к северу от монастыря. Слезно умолял о помощи и спасении. Говорил, будто поселился в их деревне монстр, перебил весь скот, разорил урожаи, сморил голодом детей и растерзал родителей. Вверяя его описаниям, зло избрало жертвой душу невинного юноши, и спасти его теперь может только Господь, при помощи нашей веры, - наставник замолчал. Тишина была долгой. Взяв в руки Евангелие и четки из красного дерева, учитель протянул их ученику. – Советом епископов было принято решение направить тебя, сын мой, провести это опасное таинство. Ты помнишь все мои учения?
- Да, преподобный. Я готов отдать жизнь во имя воли Господней и спасти невинную душу, – лицо молодого священника оставалось спокойном, хотя все нутро его ликовало. Как бы не была сильна вера в Бога, сердце юноши отказывалось верить в существование зла во плоти. И потому, Гилберт не сомневался, что одержимые, в большинстве своем, всего лишь несчастные, свихнувшиеся больные, которым облегчение принесет только смерть, во имя Господа, конечно.
- Тогда иди и принеси слово Божье в их отчаявшиеся души и помни, не дай дьяволу обмануть себя, не дай совратить и погубить…
- Да, святой отец… - склонившись, Гилберт коснулся губами тыльной стороны ладони наставника и поспешно покинул его келью.
Не привыкший медлить, молодой священник тут же отправился в путь, преисполненный гордостью и воодушевлением. Но чем ближе подходил он к проклятой деревне, тем темнее становилось небо над головой, тем тоньше были ветви у иссушенных деревьев, тем тише становилось вокруг. Ни птиц, ни животных, только собственное шумное от быстрого шага дыхание. Встречать его вышел деревенский староста, без единого слова, проводил он молодого священника к стоящему отдельно от остальных домов сараю. Земля вокруг него была выжжена. Гилберт нахмурился, но спрашивать ничего не стал. Без сомнения он распахнул двери.
- Вы со мной не пойдете? – поинтересовался священник, у мужчины.
- Простите, святой отец… - староста виновато потупил взор и поспешил оставить собеседника.
Гилберт проводил его взглядом и прошел в сарай, подумав о том, что возможно так даже лучше.
Первое, что заметил молодой священник – кровь. Ее было не просто много, она была повсюду: на стенах, на земле, на деревянных подпорках, скудный стог сена, забытый в углу, и тот был алого цвета. В нос ударил тошнотворный запах тления, Гилберт ощутил, как слегка закружилась голова, и участилось дыхание. «Господь Всемогущий… что же здесь произошло?!»
Прижимая к сердцу Священное Писание, молодой священник подошел к одной из подпорок, от которой вглубь сарая тянулась толстая, вероятно, из каленого железа, с примесью освященного серебра, цепь. Сердце билось слегка беспокойнее, чем хотелось бы. Гилберт вовсе не боялся, нет, но, вглядываясь в полумрак помещения, он и представить не мог, что зло способно принимать такие невинные формы. Свернувшись калачиком, у противоположной стены спал мальчик, на вид ему было лет 17, не больше, на шее его покоился тяжелый металлический ошейник, к которому крепилось основание цепи. Ресницы чуть подрагивали, и сон казался ангельским, если бы не безобразные, кровоточащие царапины на руках, многочисленные синяки и кровоподтеки на теле и темно-бордовые разводы на сорочке, в которую мальчик был одет. Стоило Гилберту сделать шаг навстречу, и юноша зашевелился. Звякнула цепь, мальчик поднял голову, обращая внимательный взгляд на священника. Гилберт готов был поклясться, что в глазах этого ребенка было что-то неземное, не дающее отвести взор.
- Я пришел помочь тебе… - священник опустился на колени перед юношей и улыбнулся.
Мальчик молчал, внимательно разглядывая собеседника. Гилберту стало не по себе. «Как будто видит меня насквозь…»
- Как тебя зовут?
- Феличиано… Святой отец… - мальчик облизал губы, что ярко-алым пятном выделялись на бледном, худощавом лице. В голосе его сквозила насмешка. Священник нахмурился.
- Знаешь ли ты…
- Да, я знаю в чем меня обвиняют и хочу исповедаться… Не дадите ли Вы мне руку, святой отец, если, конечно, не боитесь… - Феличиано слегка подался вперед.
Теперь молчал Гилберт. Разум подсказывал ему о начале игры, финал которой слишком неопределен для того, чтобы оступиться. «Что-то не так с этим мальчишкой… Но… не могут же быть эти бредни про одержимость правдой?» - священник был все же слишком молод, чтобы отказываться от азарта и гордыни, и потому протянул руку, ладонью вверх, но не смог сдержать дрожи, когда ее коснулись холодные пальцы.
- У Вас приятный запах… Не такой, что был у всех этих старикашек… - только сейчас, Гилберт обратил внимание на щепки от разломанных распятий, что окружали пространство. - Они как будто усохли изнутри, в них не было ничего кроме слепой веры в то, чего и нет вовсе… Оградить себя от лучшего, что есть в мире, но ради чего? Ради эфемерной святости? Но ты не такой… - мальчик усмехнулся, кончик языка прошелся по раскрытой ладони. Гилберт вздрогнул и дернул руку на себя, но тут же поморщился, ощущая, как острые ноготки до крови впились в запястье. - …о нет… Гордость, тщеславие, алчность… Удивительно, что в этот раз отправили тебя… С таким то набором… Хотя… возможно, они понадеялись на твою молодость… силу… - довольно облизнувшись, Феличиано внимательно взглянул на священника, провел пальцами по щеке, по шее, пока не опустился на грудь. – Знаешь, какой мой любимый грех? – задумчиво проговорил юноша, разглядывая небольшой, серебряный с позолотой крестик, что Гилберт получил в подарок от наставника. – Похоть… - сжав в ладони цепочку, Феличиано дернул священника на себя. Это мало было похоже на поцелуй, скорее на укус, и подтверждением тому был медный привкус во рту и тонкая алая струйка, скользнувшая из уголка губ на подбородок.
- Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, omnis satanica potestas…* - зажмурившись, зашептал Гилберт, в отчаянии, сжимая свободной рукой Библию. Мальчик расхохотался.
- …omnis incursio infernalis adversarii, omnis legio, omnis congregatio et secta diabolica…* - священник ошарашено распахнул глаза, услышав продолжение из уст Феличиано. – За последние две недели я слышал это столько раз, что успел выучить наизусть… хотя, ни один не прочел обряд до конца… - юноша хищно оскалился и вдруг отпустил кровоточащее запястье Гилберта. – Продолжайте, святой отец… - с улыбкой предложил он.
Сердце Гилберта бешено колотилось, руку саднило, а в голове не укладывалась реальность происходящего. «Господь Всемогущий, помоги мне… не дай сбиться, не дай оступиться, да убереги от пекла адского…»
- …in nomine et virtute Domini Nostri Jesu, Christi…* - дрогнувшим голосом продолжил священник, с ужасом понимая, что не может оторвать взгляда от плавных движений юноши. От того, как он, прислонившись спиной к стене, задирает край сорочки, разводя в стороны колени, демонстрируя наготу, как водит ладонью по внутренней стороне бедра, шумно выдыхая сквозь приоткрытые, слегка обветренные губы, как ласкает собственную плоть, неспешно скользя пальцами вверх-вниз, как облизывает пальцы другой руки и толкает их внутрь себя, а после сладко стонет.
«Я не был к этому готов, я не был к этому готов, я не был к этому готов… Господь… я… проиграл?»
Медленно, словно во сне, Гилберт отложил Библию, снял с себя крест и с пояса – четки, затем взглянул на улыбающегося мальчика. Не было в нем больше ни капли невинности, только адская, животная похоть, и Гилберт чувствовал, как она оплетает сетями его тело, сердце и душу. Оставляя все новые и новые синяки на бледной коже, не чувствуя боли от раздираемой ногтями спины, до хруста сжимая тонкие запястья, снося, острые, как бритва, клыки и вбиваясь в податливое тело, истекая потом и кровью, Гилберт все отчетливее понимал, что церковь не была его призванием, одной веры никогда не бывает достаточно…
* текст подлинного римского обряда изгнания бесов, демонов, злых духов.
@темы: Italy, мое творчество, R, Axis Powers Hetalia, fanfiction, Prussia